Барлас Т.В. Неисповедимы пути психологического практикума

Вторая сотня лет пошла психоанализу и его открытиям о природе человека. Трудно найти психологическую теорию, которая оказала большее влияние на общественное сознание и на самые разные сферы жизни человека - от подходов к воспитанию детей до сюжетов бестселлеров. И тем не менее, когда в рамках далеких от психоанализа разделов психологии находятся подтверждения его фундаментальных положений, читатель (даже если он - профессиональный психолог) не перестает изумляться и... протестовать. Попробуем разобраться, почему, на примере одной книги.

Вышедшее недавно издание "Практикума по социальной психологии" (Э.Пайнс, К.Маслач; Питер, 2000) своим названием способно скорее запутать, чем привлечь потенциального читателя. Собственно практикум (т.е. формулировки заданий для выполнения студентами) занимает не более 10% текста. Все остальное - немного сокращенные статьи, посвященные наиболее интересным исследованиям в экспериментальной социальной психологии за последние полвека. Указанные в заглавии авторы являются не более, чем составителями (которые, правда, блестяще справились со своей работой). А читатель получил возможность познакомиться в оригинале со многими работами, как ранее известными ему по учебникам и пересказам, так и относительно новыми для них.

Среди наиболее известных "первоисточников" - классические исследования Соломона Аша по конформизму, изучение подчинения Стэнли Милгрэмом и знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент Филипа Зимбардо. Далеко не новые для нашего читателя данные при чтении "оригинала" приобретают некое новое измерение. Сухие факты и закономерности предстают перед нами через страдания, сомнения и ошибки живых людей, а потому волнуют и задевают. Для примера - лишь одна цитата из работы Ф.Зимбардо.

"Теперь мы имели дело уже не с интеллектуальной работой по проверке гипотезы... Мы погрузились в переживания настоящего момента: страдания заключенных, необходимость управлять людьми, а не переменными, эскалация силы и все неожиданные вещи, которые происходили вокруг и внутри нас самих.

...Моя невеста Кристина Маслач пришла в тюрьму, чтобы помочь интервьюировать заключенных... Я указал ей шеренгу заключенных, которые с завязанными глазами и едва волоча ноги шли под конвоем в туалет... Она отвела взгляд и ответила со слезами на глазах:"То, что вы делаете с этими ребятами, ужасно"... Это был первый голос, который напомнил нам, что это были не заключенные, а ребята, которые не сделали ничего такого, что могло бы оправдать наше обращение с ними, и что эксперимент вышел из-под контроля... Мы решили прекратить исследование на следующее утро".

Почти все исследования, приведенные в книге, по сути являются попыткой ответа на фундаментальные вопросы, которые выходят далеко за рамки экспериментальных исследований, а возможно и психологии в целом: что определяет поступки человека в конкретной ситуации? что определяет суждения и представления человека о себе, о других людях и о мире в целом? Попробуем разобраться в тех ответах, которые дают нам авторы книги.

Хорошо ли умеют люди делать выводы на основании приведенных фактов? Вот простенькая задачка: дана группа из 30 инженеров и 70 юристов. Известно, что Джек - член этой группы. Какова вероятность того, что Джек - юрист? Правильно, 70%. А вот про Дика известно следующее: "Дику 30 лет. Он женат, но у него нет детей. Имея прекрасные способности и высокую мотивацию, он подает большие надежды и, вероятно, добьется успеха в своей области. Он очень нравится своим коллегам". Дана нам информация, по которой мы можем судить о профессии Дика? Нет. Какова вероятность того, что Дик - юрист? 70%? Нет, отвечают испытуемые, ровно половина. Почему же? А потому, считают Д.Канеман и А.Тверски, что когда у людей имеются бесполезные специфические данные, они пренебрегают априорными вероятностями.

Один, другой... десятый аналогичный факт, и вот появляется вывод: людям свойственна иллюзия надежности - они склонны испытывать большую уверенность в весьма ненадежных суждениях. Иллюзия надежности часто сохраняется даже тогда, когда человек создает иллюзорный характер своей уверенности. Например, (это уже мы добавим от себя), когда мы понимая скудность и тенденциозность информации о кандидате в ... , тем не менее, уверены в правильности сделанного выбора.

На чем основывается наше суждение о человеке? Мужчинам предстояло поговорить по телефону с девушками, о которых они ничего не знали, кроме показанной им фотографии (работа М.Снайдера). Но те из них, кто видел на фото очаровательное лицо, предвкушали знакомство с сердечной, общительной, уравновешенной особой, обладающей чувством юмора. Те же, кто видел внешне малопривлекательную девушку, ожидал общения с неловкой, замкнутой собеседницей.

А дальше срабатывал эффект самопоисполняющегося пророчества. Девушки (которые на самом деле не имели ничего общего с показанными фотографиями), воспринимавшиеся собеседниками как привлекательные, действительно разговаривали более дружелюбно, мило и общительно, чем те, чьим собеседникам была показана малопривлекательная фотография. Все дело оказалось в манере поведения их собеседника, которые сделали серьезные выводы относительно личности девушки и затем "помогли" девушкам эти выводы блистательно подтвердить.

Аналогичные результаты были получены, если вместо привлекательности девушек психологи меняли национальность человека "поступающего на работу" (статья К.Уорда, М.Занны, Д.Купера). Испытуемые-студенты, проводившие собеседование с черными "претендентами", садились дальше от них, по-другому наклоняли туловище и плечи, реже смотрели в глаза собеседнику, чем те, кто беседовали с белыми. Затем опытные имитаторы воспроизводили позу, посадку и другие признаки, характерные для интервью с черным собеседником, при собеседовании с другими людьми - только белыми. В результате белые претенденты, с которыми обращались как с черными, начинали сбиваться и путаться и в целом производили менее благоприятное впечатление. Подобные опыты четко свидетельствуют, что неблагоприятные стереотипы, связанные с национальностью, в значительной степени определяются нашим собственным поведением по отношению к лицам этой национальности...

От чего зависит поведение человека? Зависит ли оно от того, что это за человек, каковы особенности его личности,сознательные убеждения, ценности? Или от чего-то совсем иного? К примеру, от чего зависит, поможет ли студент - будущий священнослужитель - человеку, который оказался у него на пути и явно в помощи нуждается: он сидит, не двигаясь, кашляет и стонет, не поднимая головы (статья Д.Дарли и К.Бестон)? Кстати, предварительный вопрос: а какая часть испытуемых эту помощь вообще окажет (помощью считалось даже простое сообщение о ситуации другим людям или остановка с вопросом, что случилось)? Таковых среди семинаристов оказалось сорок процентов. И зависело их поведение в основном от того... насколько они спешили на психологический эксперимент: среди тех, у кого было несколько минут в запасе, помощь предложили 63%, среди опаздывающих - лишь 10%; некоторые из них, торопясь, буквально перешагивали через жертву.

Вот еще эксперимент, подтверждающий сходную закономерность (статья Э.Айзен и П.Левин). Случайный прохожий, входя в будку телефона-автомата, находит там "забытую" монетку. Когда он, позвонив, выходит из будки, проходящая мимо женщина роняет папку, полную бумаг. От чего зависит, помогут ли женщине собрать бумаги? Правильно, от десятицентовой монетки: получившие ее помогали в 88% случаев, а прочие... лишь в 4%.

Впрочем жизнь порой ставит на нас такие эксперименты, до которых не додуматься и самым изобретательным психологам. Подобному "эксперименту" посвящена статья (точнее, фрагмент книги) Рона Джонса "Третья волна", которая заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробнее.

Учитель американской средней школы проводит урок о нацистской Германии, и ему задают вопрос: как могли жители Германии утверждать, что они не знали о массовых расправах над евреями, притворяться, что не ведают о концентрационных лагерях и расправах над людьми? Не сумев дать ответ, учитель решает отыскать его весьма своеобразным способом.

"Я прочел лекцию о красоте дисциплины; рассказал о том, как правильное положение тела при сидении помогает сосредоточиться и укрепляет волю. На самом деле я своим приказом ввел обязательную посадку." В тот же день уровень активности класса резко повысился, так же, как и качество ответов. "Я ввел авторитарную обстановку обучения, и она оказалась очень плодотворной".

На следующий день появилось обязательное приветствие-салют и красивое название: третья волна. Подчеркнем на всякий случай: никакой идеологии за всем этим не стояло; только форма, лишенная содержания. Но многие ученики других классов стали интересоваться, как им присоединиться к "третьей волне".

На третий день была введена система членства в организации и членские билеты. "Тринадцать человек из других классов ушли со своих уроков, чтобы принять участие в эксперименте. На уроке ученики стали без приглашения вставать и говорить выражения признательности: "Мистер Джонс, я впервые узнал столько нового". Им удавалось научиться большему. И казалось, что они хотят еще большего."

В этот же день начался массовый прием новых членов, и к концу дня было принято более двухсот учеников. "Здесь были спортсмены, популярные личности, лидеры, одиночки, байкеры, псевдохиппи, несколько представителей группировки дадаистов." На всех них нашлось лишь трое... нет, не протестующих, а "озадаченных и участвующих в нашей деятельности механически". И тут же началось "широкое распространение доносительства. Хотя формально я назначил только трех учеников сообщать о нарушениях правил поведения, ко мне явились примерно двадцать человек, чтобы сообщить о том, что Аллан не отдал салют, а Джорджина критически отзывалась о нашем эксперименте. Половина класса считала своим долгом доносить."

На четвертый день "многие ученики перешли разумные границы. Третья волна стала центром их существования. Я инстинктивно действовал как диктатор, ловил себя на том, что вхожу в роль даже тогда, когда в этом нет необходимости". Понадобились недюжинное педагогическое мастерство и изобретательность, чтобы не только прекратить этот странный экперимент, но и обратить его на пользу, а не во вред его участникам.

Завершив беглый обзор некоторых фрагментов книги (а всего в ней 29 статей), вернемся к тому, с чего мы начали эту статью. Стоит ли нам согласиться с Филипом Зимбардо в том, что "в поединке между хорошими людьми и порочной ситуацией победила ситуация"? Является ли наша Я-концепция, наши представления о себе и об окружающем нас мире людей всего лишь отражением в кривых зеркалах психологических защит? Суждено ли человеку оставаться марионеткой в руках опытных манипуляторов, вооруженных знанием психологии? Неумолимые факты заставляют сказать "да", сознание упрямо не желает с ними соглашаться, а разум, обремененный психологическими познаниями, подсказывает:"Твои протесты - это всего лишь твои собственные психологические защиты, ограждающие Я-концепцию от нелицеприятных истин". Предоставим же читателю самостоятельно разбираться в запутанном клубке вопросов, которые возникают после прочтения книги с невинным названием "Практикум по социальной психологии".