Широта ума, которая часто представляется как добродетель, в определенном смысле является высшей формой эгоизма, - потому что позволяет человеку достичь высот недоступных прочим.
Страх потерять и желание приобрести - вот те стимулы, которые предоставляют временное возбуждение (которого так жаждут люди), но стоят, однако, на пути более глубокого понимания.
Многие до такой степени ходят "на поводу" у других людей, у собственных идей, у своего окружения, что и не подозревают, что существует область восприятия, отличная от этих поверхностных вещей.
Персидский поэт Ливаи иллюстрирует это пересказом старинной истории, которая столь же интересна, сколь и поучительна:
Некий обеспеченный человек, возвращаясь из длительного путешествия, присел на обочину дороги, чтобы перекусить. Он наслаждался едой, предаваясь приятным размышлениям о доме, о себе и о выгодной сделке, которую он заключил.
И вот он увидел человека, направлявшегося ему навстречу. Он подозвал его и спросил, как обстоят дела в их городе.
- Все прекрасно, - отвечал тот.
- Ты знаешь мой дом? Как там моя жена и мой сын?
- Твой сын чувствует себя прекрасно, а его мать хороша как всегда.
- А мой верблюд?
- Сыт и здоров.
- А мой пес?
- Как всегда: верен тебе, и неусыпно сторожит твои владения.
Теперь, когда последняя тень беспокойства ушла, он принялся за еду с удвоенным аппетитом.
Он ничего не предложил другому путнику, и тот подумал, что сможет преподать ему урок.
В кустах промелькнула газель, и путник тяжело вздохнул.
- В чем дело? - спросил купец.
- Я просто подумал, что если бы твой пес не умер, он бы легко догнал эту газель.
- Что? Мой пес мертв? Как это могло случиться?
- Он переел мяса твоего верблюда...
- Мой любимый верблюд? Что с ним?
- Его зарезали, чтобы накормить гостей на похоронах твоей жены.
- Моя жена!
- Да, она не пережила смерти сына...
- Что случилось с сыном?
- Он погиб под обломками рухнувшего дома.
При этих словах купец вскочил, разорвал свои одежды и убежал с криками в пустыню.
Если бы купец разделил свою трапезу со своим земляком, возможно, ему бы не пришлось пройти через такое ужасное переживание, как все эти страшные истории. С другой стороны, если бы он не был жаден, у него не было бы шанса увидеть себя с этой стороны. Однако, если бы он не был жаден, нуждался бы он в такого рода шоковой терапии, которая дала ему возможность наблюдать себя?