Притча «Начать с девяносто девятого нуля»

Жизнь больного рассудком, извращенца, ступившего на путь выживания для жизни вечной, очень похожа на путь слепого, который жаждет прозрения, но должен научиться писать маслом, чтобы получить чудесное исцеление глаз.
Пока он пытается научиться писать маслом, и у него ничего не получается, он от отчаяния и злости калечит свои руки, утяжеляя и без того трудное задание - стать живописцем, не познав красот цвета. Умереть злым и слепым или научиться рисовать шедевры и получить вечность, где будет и зрение, и мастерство, и желание. Вот выбор, каждодневный и не всегда осязаемый, стоящий перед нашим грешником, который не видит радости ни в щебетании птиц, ни в закате солнца, ни в любви. Одна недобитая пороками сердечная жилка, живая и говорящая в тишине, шепчет о возможности познать радость бытия без наркотиков, животного секса и насилия. «Ляжь в тишине, закрой глаза и вспомни, в далеком-далеком детстве, когда ты ещё не познал секс, ложь, алкоголь, ненависть,- снежный лес при луне казался сказкой, так хотелось разгадать эту тайну, тебя завораживало от присутствия волшебства…» Боль от безвозвратно ушедшего, давно потерянного возвращает к суровой реальности, где надо научиться жить чужой жизнью, чуждой до глубины костей, полюбить её и стать её частью, чтобы вернуть живость впечатлений, радость от миропознания, близость чуда. Стать чужим, непонятным себе ныне - вот единственный путь хотящего жить. Стать живописцем, не понимая ни цвета, ни красоты.
Бесчисленные попытки оканчиваются бесчисленными неудачами, живая жилка в сердце говорит всё тише, но вера в милость Всевышнего к таким уродливым и безнадежным притягивает к Нему, и снова, в девяносто девятый раз встаёшь с колен унижения и идёшь, пусть медленно, пусть некрасиво, к Царству Небесному! А «надежда не постыжает»…