Ульсамер Бертольд. Работа с травмой и семейные расстановки - несовместимы или дополняют друг друга. О системных расстановках и работе с травмой.

Ульсамер Бертольд. Работа с травмой и семейные расстановки: несовместимы или дополняют друг друга? О системных расстановках и работе с травмой.

Я начну с личного комментария: несмотря на весь энтузиазм, который я испытываю в отношении семейных расстановок, я всегда осознавал, что семейные расстановки работают только в определенных проблемных областях, а именно в тех, которые связаны с нашими семейными корнями. Это, безусловно, важная область, но далеко не все наши проблемы происходят оттуда. Множество проблем вызваны личным опытом, никак не связанным с нашими семьями, и поэтому они не могут быть разрешены через семейные расстановки.

Я воспринимаю семейные расстановки только как одно крыло. Чтобы лететь, нам нужно второе.

В течение своего многолетнего опыта ведения расстановок я понял, насколько по-разному я чувствую работу с трудными темами в зависимости от того, когда они имели место. Я вполне способен иметь дело с ужасными событиями, которые произошли в прошлых поколениях, такими как убийства внутри семьи, Холокост, военные преступления. Однако, если нечто ужасное произошло недавно по отношению ко времени работы, то эта работа становится гораздо более трудной для меня. Например, я помню, в каком потрясении я находился, работая в тюрьме с клиенткой, которая убила своего партнера. Предложение работать с клиентом, который пострадал от пыток, в то время мне казалось совершенно неприемлемым. Для меня это означало, что в моей психике и эмоциональной сфере все еще есть области, которые не были проявлены в ходе моей расстановочной работы, и что я должен иметь с ними дело другими способами.

Это объясняет, почему телесно-ориентированная терапия травмы, разработанная Питером Левином, стала настолько важной для меня. Поначалу я считал, что я пошел на обучающую программу Питера Левина для своей собственной пользы, но по мере того, как мое понимание углублялось, я стал понимать, как много взаимосвязей есть между этой работой и расстановочной практикой. Это новое понимание продолжает влиять и обогащать мою текущую расстановочную работу, и я хотел бы поделиться с вами некоторыми своими соображениями.

Что такое травма?

Термин «травма» в настоящее время уже не относится только к клинической области, он стал известным и о нем говорят. В области семейных расстановок, однако, этот термин упоминается мало. Нижеприведенное описание этого термина основано на телесно-ориентированной работе с травмой, разработанной Питером Левином в сотрудничестве с Эннгвин Сен-Жюст. Этот подход к телесно-ориентированной работе с травмой, называемый Somatic Experiencing (Соматическое Переживание) или SE, идет дальше всех предшествующих ему концепций работы с травмой.

Наиболее значительным отличием подхода Левина является то, что он подчеркивает биологические корни травмы. Мы знаем три базовые реакции животных на угрозу, и все они управляются биологически. Если животное может противостоять распознанной им угрозе, оно будет бороться. Если угроза кажется чрезмерной, оно будет убегать. Если кошка, завернув за угол, внезапно видит собаку, она мгновенно принимает «решение» - если она может противостоять, она примет угрожающую позу и будет шипеть, иначе она побежит к ближайшему дереву.

Помимо реакций «бороться или бежать», которые также формируют и базовые стрессовые механизмы у людей, мы можем наблюдать и третью реакцию: замереть. Животное, которое встречается с внезапной, чрезмерной для него угрозой жизни, может перестать двигаться и замереть. Мышка, пойманная кошкой, замирает в этот момент. Этот же процесс мы можем видеть также и у людей, и можем рассматривать его как основу возникновения травмы. Это внезапный шок, превосходящая силы угроза и отсутствие возможности бежать или бороться. Попадая в этот тупик тело «замерзает».

В животном мире мы наблюдаем постепенный выход из этого замороженного состояния в результате другого естественного процесса, который начинается, как только угроза уходит. Животное «просыпается», выходя из своего замершего состояния, часто встряхивается или дрожит, чтобы освободить скованную энергию и продолжить свою обычную жизнь.

Дальнейшее зависит от глубины травматической реакции. Если, к примеру, птица залетела ко мне в комнату, и я ее поймал, она, скорее всего, замрет. Как только я ее выпущу наружу, она быстро сориентируется и улетит прочь. Если ее будут ловить часто, то замороженное состояние будет длиться дольше, птица не сможет быстро переориентироваться и, пока будет длиться процесс возвращения к своим прежним ощущениям, может начать агрессивно клевать своих собратьев. И если я продолжу ее ловить, то в конце концов она умрет от разрыва сердца.

Люди утратили навык естественного выхода из замороженного состояния в жизнь. Без специальной помощи мы часто не полностью возвращаемся из травматического состояния. Мы продолжаем нашу жизнь, но часть нашей энергии остается «связанной» в нервной системе, где эти не получившие разрешения энергии порождают такие симптомы, как тревога, депрессия, смятение и стресс. (Я не буду подробно уделять внимание влиянию травмы на нервную систему в этой статье)

Здесь важно прояснить, что травма - это всегда индивидуальный опыт столкновения с чем-то чрезмерным. Из этого возникает вопрос: «Как это возможно, что один человек воспринимает ситуацию как опасную и угрожающую, в то время как другой - нет?»

Мы можем обнаружить три важнейших фактора, которые вызывают эти различия. Конституция человека, которая частично основывается на биологических факторах, сильно влияет на наше переживание. Люди чувствительные гораздо скорее почувствуют себя подавленными, чем менее чувствительные. Способность нервной системы противостоять травмам, прежде чем произойдет срыв, очень индивидуальна. Личная история травм тоже вносит большой вклад в то, как человек реагирует на них.

Чем более травматические ситуации переживал человек, тем скорее он почувствует превосходство угрожающей ситуации и повторно войдет в замороженное состояние. Для тех, кто знаком с семейными расстановками, не будет новостью то, что дети перенимают не получившие разрешения травматические энергии от предыдущих поколений. Например, если родители были изгнаны из страны во время войны, ребенок с большой вероятностью будет нести часть их чувств. И тогда, если ребенок столкнется даже с незначительными событиями в своей жизни, которые напоминают предыдущие события или с чем-то, что может вызвать похожие чувства, это может привести к неадекватно сильному шоку. Травматерапевты также подтверждают, что неразрешенный травматический опыт, сохраненный в нервной системе и сознании, передается последующим поколениям.

Хотя мы не можем говорить, что есть однозначно травмирующие события, мы определенно можем сказать, что есть события, которые часто вызывают травматическую реакцию. Прежде всего надо упомянуть несчастные случаи и катастрофы всех видов: ДТП, землетрясения, а также смерть в результате военных действий и ранений. Также особенно тяжелыми бывают травмы детей в трудных родах, ранее отделение от родителей, насилие и так называемая «травма развития». Специалисты помогающих профессий и терапевты, которые оказывают поддержку пострадавшим, сами часто входят в состояние «вторичной травмы».

После любого травматического события его жертва погружается в глубокую тревогу, которая концентрируется вокруг страха, что травматическое событие снова придет - в реальности или в памяти. Если это происходит, то первоначальный шок испытывается снова как «ретравматизация». Он закрепляет травматическую реакцию, а также усиливает и первичную травму.

С другой стороны, организм испытывает потребность освободить скованную энергию травматического события, чтобы вернуть ее к своему естественному, свободному течению. Это приводит к тому, что привлекаются ситуации, которые повторяют травматическое событие. Например, если кто-то пострадал в ДТП, он может часто попадать в опасные дорожные ситуации. Но поскольку тело не знает, как реагировать иначе, чем в первый раз, когда возникла подобная опасность, то шок и дальнейшая ретравматизация усиливаются.

Как семейная расстановка работает с травмой?

Несмотря на то, что термин «травма» редко используется в расстановочной практике, мы постоянно имеем дело с травматическими событиями. Мы видим их в прошлых поколениях - это войны, изгнание, репрессии. Мы видим их и в текущих событиях - это мертворожденные дети, ранние смерти или смерти от несчастных случаев, это насилие и жестокое обращение с детьми.

Помимо непосредственно семейной темы, наша работа с расстановками часто имеет дело с динамиками преступник-жертва. Вы можете найти сильные примеры в книге Берта Хеллингера "Wo Ohnmacht Frieden stiftet" («Примирение через бессилие»), где он описывает расстановки с темой изнасилования во время войны и с темой пыток.

В расстановках мы используем заместителей для людей, которые в наибольшей степени вовлечены в рассматриваемую ситуацию. Например, это тот, кто погиб, и тот, кто выжил, если речь идет о преждевременной смерти, или это жертва и преступник в случае насилия. Мы ждем, когда заместители установят контакт и начнут взаимодействовать друг с другом, и работаем с проявляющимися темами, такими как вина и ответственность. Часто мы можем раскрыть за этим любовь и взаимосвязанность и находим, что «ритуальные» фразы, открытые Бертом Хеллингером, оказываются очень полезными, чтобы растворить напряжение и освободить скованную энергию.

Те, кто работает с травмой, знают, что попытка непосредственного разрешения травмы несет опасность ретравматизации. Справедливо ли это также и для расстановочной работы? Может ли так случиться, что расстановка поднимет такие сильные воспоминания и такие интенсивные чувства, что для клиента это будет чрезмерным, и он вернется к тому состоянию шока, которое им было уже испытано ранее?

И, делая следующий шаг, может ли это произойти также и с заместителем, который представляет травмированного клиента?

Моя коллега, Эннгвин Сен-Жюст, специалист по работе с травмой, поделилась со мной своими наблюдениями. Она обратила внимание, что часто и клиент и заместитель оба попадают в "замороженное" травматическое состояние, а ведущий расстановки этого даже не замечает.