Стивен Айзенстат. Дримтендинг. Метод исцеления сновидениями

Мой прадедушка был сапожником родом из одной древней страны под названием Беларусь (т.е., «Белая Россия»). В 1950-е годы у него была обувная мастерская в калифорнийском городе Пасадена, представлявшая собой маленькую комнату в подвале старого покосившегося дома, в котором он жил вместе с моей прабабушкой. Он располагался всего в нескольких ярдах от железнодорожных путей, и окна в этом доме дрожали, когда огромные локомотивы с грохотом проезжали мимо. В мастерской стоял незабываемый запах свежей кожи, средств для чистки обуви и керосина. Обувь разных размеров, форм и стилей была выставлена по рядам до самого потолка, так что едва хватало места для того, чтобы где-нибудь встать. Я помню, что стены были покрыты маленькими кусочками бумаги, на которых смешным почерком моего прадеда были написаны разные притчи.

Прадедушка (которого я звал Зейди) очень сильно отличался от нас. Он был огромного роста, говорил с ярко выраженным еврейским акцентом и всегда казался очень счастливым. Его обувная мастерская всегда была наполнена людьми, которые приходили посидеть и поговорить с ним. Конечно, он работал с их обувью, но в то же время задавал им какие-то вопросы, давал советы и рассказывал истории. На каждого человека, включая меня, у него находилась шутка или аллегория. Он и мне также задавал вопросы и рассказывал истории, и всякий раз, как я засмеюсь, давал мне одно пенни. Когда я в первый раз заглянул в глаза своего прадедушки (сквозь стекла старых очков), ему было девяносто три года. Морщины в уголках его голубых глаз виднелись ещё более явственно во время смеха. Его руки пахли обувной кожей и борщом, которым он часто обедал. Благодаря ему я почувствовал себя совершенно взрослым и готовым к приключениям. До этого я никогда не ощущал так себя.

Мне было всего шесть лет, когда прадедушки не стало, и похорон я не помню. После того, как это случилось, про него много не говорили. Несмотря на то, что любовь отца к прадедушке была очевидной, в то же время он чувствовал смущение и даже стыд в те моменты, когда упоминали прадедушку. Моя семья, так же, как и любая другая семья, которую я знал, очень сильно отличалась от деревенских жителей старых времен. Мы выросли во время Холодной Войны, водородной бомбы и освоения космоса. Нашей прямой обязанностью было хорошо учиться в школе, затем посещать колледж и изучать физику и математику с целью преуспеть во всем над русскими. В нашей жизни не было места воспоминаниям о старом человеке и его странностях. Этот человек был выходцем из совершенно другого времени, и в какой-то момент я просто перестал думать о нем.

Двадцать лет спустя я стал психологом, исследующим сновидения. В 1960-е годы начался расцвет психологии, и я с энтузиазмом присоединился к этой революции. Я посещал всяческие семинары и лекции и постепенно познал, что сны – это нечто большее, чем просто хаотичная переработка дневных остатков. Как-то раз во время посещения одного из семинаров я вспомнил сон про своего прадедушку.

В том сне я услышал его голос. Он сказал мне, чтобы я пошел в дом, где находится деревянный сундук, в котором хранилась книга, содержащая информацию о моем будущем. Этот сон отличался от всех, что снились мне до этого. Это был не просто сон, а как будто некое послание из другого мира. Я был взбудоражен, но также чувствовал теплоту, вызванную воспоминанием о своем почти забытом прадедушке.

Потрясенный увиденным сновидением, в тот же день около полудня я позвонил домой и спросил своих родителей, известно ли им что-нибудь о деревянном сундуке и книге. Но ни отец, ни мать не поняли, о чем я говорил. Я не желал оставлять это просто так и решил связаться со своей родственницей – сестрой Зейди. Она всегда была немного странной, но, тем не менее, одной из моих любимых родственниц. Я позвонил ей и рассказал о сне. К моему изумлению, она сказала, что знает, о чем я говорю, и пригласила к себе.

Когда мы сидели вдвоем в её гостиной, она спросила меня, что я помню о её старшем брате. В ответ я рассказал ей о своих воспоминаниях и то, что слышал от других, совсем немногое. Затем она указала на деревянный сундук, покрытый скатертью, на которой стояла ваза с цветами, и произнесла следующие слова: «Стефен, в этом сундуке лежит книга, которая даст тебе ответы на все интересующие тебя вопросы. Я хранила её все эти годы, ожидая человека, который придет за ней. Теперь она твоя».

Сказав это, сестра прадедушки подошла к сундуку и вынула книгу. На обложке из потертой красной ткани были написаны странные иероглифы. Моя родственница объяснила, что книга написана на идише, и читать ее нужно справа налево, начиная с другого конца. Перевернув книгу, я открыл её и увидел то, чего никак не ожидал. На первой странице была фотография моего прадедушки с супругой. Он был одет в серый фланелевый пиджак и смотрел на меня с фотографии теми же прекрасными глазами, которые запомнились мне с детства.

Родственница сказала, что дедушка моего отца был почитаемым цадиком, напомнив про посетителей его обувной мастерской, приходивших к нему, чтобы задать волнующие их вопросы, послушать его истории и поучения. Она описывала его как человека, которого учили не так, как в университетах. Как выяснилось, мой прадед учился тому, что передавалось из поколения в поколение в его стране и других странах. Название книги «Дер Шустер», что означает «Сапожник». Эта книга о нем.

Я снова взглянул на это фото, и меня наполнило чувство гордости за свое происхождения, которого я раньше не мог себе и представить. То, чего члены моей семьи всегда смущались, теперь стало для меня чем-то значимым – от этого веяло мудростью. Я ощущал присутствие своего прадеда у себя в крови, как будто его сердце билось в моей груди. Сила его характера передавалась и мне. Наступила моя очередь открыть эту книгу и прочесть историю, которая впоследствии навсегда изменила мою жизнь.

В последующие месяцы эта книга была переведена на английский. В Нью-Йорке я нашел женщину, жившую в еврейской общине неподалеку от того места, где жил Зейди, когда только въехал в страну. Примерно через каждые тридцать дней я получал около дюжины страниц напечатанного текста. В течение года, по мере того, как мне приходил перевод, у меня было радостное ощущение от того, что проясняется моя родовая принадлежность. Со временем я стал осознавать глубину и значимость учений своего прадеда. Меня шокировало, что человек, который всегда был для моей семьи неким пережитком прошлого, на самом деле, был хранителем знаний, ставших впоследствии такими необходимыми для меня.

Концепция Исцеления сновидениями
Когда я начинал работать в качестве психотерапевта, психология была на пике популярности, в ней открывались все новые и новые области исследования. Живя в Калифорнии, я занимался разными формами терапии – как традиционной, так и нетрадиционной. Я пробовал для себя разные виды для того, чтобы понять, какие наиболее эффективны. Я получал большое удовольствие от изучения трудов лучших преподавателей и мыслителей XX-го столетия - таких, как Фриц Перлз, Роберт Джонсон, Джеймс Хиллман, Мэрион Вудман, Карл Роджерс, Вирджиния Сатир, Грегори Бэйтсон, Джозеф Кэмпбелл и других талантливых психоаналитиков, преподавателей и т.д.

Но мне всегда чего-то не хватало, пока мне не приснился сон про моего прадедушку. Даже после этого события прошло много времени, прежде чем я понял его учения, потому что многие из них были обманчиво просты, например: «В обувной коже есть жизнь». Сначала я не мог растолковать это высказывание, но постепенно начал понимать. Я осознал, что мой интерес к психотерапии был продолжением моей семейной традиции в новой современной форме. Взяв за основу кажущуюся на первый взгляд простой идею о том, что все на свете живое, я стал считать, что и у снов есть собственная жизнь. Именно тогда в моей профессиональной психотерапевтической практике начали происходить такие вещи, каких не было до этого. Жизнь других людей стала коренным образом меняться.

Поначалу я был настроен немного скептически. Не было ли мое открытие очередной «терапией месяца»? Всегда существовало множество сомнительных средств от любых болезней, а книжные магазины были переполнены несчетным количеством книг по самолечению, большинство из которых исчезали так же быстро, как и появились. Мне не хотелось, чтобы моя терапия оказалась неэффективной. Я вынужден признать, что идея живых сновидений больше походила на галлюцинацию, чем на серьезный вклад в психотерапевтическую практику.

Тем не менее, чем больше мои клиенты рассказывали мне о своих сновидениях, тем больше позитивных изменений происходило в их жизнях. Бывало, что за одну сессию установление контакта с каким-нибудь особенно сильным образом сновидения помогало выявить зависимость от чего- либо или же открывало новые высоты в интимных отношениях пары. Благодаря тому, что сны воспринимались, как живые, каждый клиент ощущал свою ценность. Происходила не только проработка серьезных проблем, но и движение к подлинной жизни, благодаря той правде, которая находилась в глубине души каждого клиента.

Фигуры сновидений стали направлять мою жизнь, как личную, так и профессиональную. Теперь я воспринимаю реальную жизнь так, как будто это сон. Это не означает, что все вокруг кажется отстраненным, нереальным и бессвязным. На самом деле, наоборот. Благодаря снам мое воображение остается активным и живым. Такое восприятие мира помогает мне быть ближе ко всему, что меня окружает. Я в большей степени ощущаю свое присутствие, осознанность и включенность. Мир представляется мне более ярким и красочным.

Помните ли вы, как в детстве фантазировали и верили в чудеса? Как чудесно было исследовать мир, полный волшебства и тайн? Большинство из нас школа и общество быстро отучили фантазировать – вместо этого мы начали заниматься разными серьезными вещами.

На своем жизненном пути мы исследуем множество тропинок и ищем те, которые вернули бы нас обратно – туда, где мы воображали и мечтали. Есть много ошибочных поворотов и тупиков. Семья и работа отнимают у нас время и энергию на то, не оставляя их на контакт со сновидениями. Бывает, новая любовь на несколько недель отвлечет нас от рутины жизни, хотя это всего лишь слабое эхо того волшебства, которое мы знали когда-то. Или человек может впасть в зависимость от наркотиков, дающих фальшивое обещание вернуть потерянную жизнь, полную творческих идей. Таким образом, мы все время непрестанно ищем то, с чем мы когда-то родились, страстно желая вспомнить живые образы наших снов и мечтаний.

«Сохранять сон живым» - не просто романтический идеал. Я убежден в том, что Исцеление снами имеет очень большое значение для будущего. Я также уверен, что в образах сновидений закодирована ДНК нашей индивидуальной и планетарной эволюции. Это убеждение сопрягается с идеей о том, что образы сна живут не только внутри нас, но и вокруг нас, в каждом животном, растении и любом предмете. В учениях моего прадеда звучит мысль, что в определенном смысле, все является сновидением. Если мы выделим себе хотя бы несколько свободных минут в день, мы определенно начнем погружаться в яркую и обширную сферу сновидений. Нам нужно только научиться слушать живые образы сновидений.

Система, которую я разработал для работы с живыми образами сновидений, называется «Дримтендинг» - Исцеление сновидениями. В ней использованы техники, которые я испробовал на себе, своей семье, сверстниках, клиентах и тысячах студентов университетов и посетителей семинаров по всему миру на протяжении более тридцати лет. Я постепенно перестал заниматься тем, что не приносит результатов и направил энергию в развитие этой системы и разработку упражнений, которые приносят объективную пользу людям.