Энгельс Фридрих » Происхождение семьи, частной собственности и государства

Ф. ЭНГЕЛЬС  

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ,  

ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ  

И ГОСУДАРСТВА  

---------------------------------------------------------------------------  

источник: Маркс К., Энгельс Ф.; Избранные произведения.  

В 3-х т. Т. 3. - М.: Политиздат, 1986, - 639 с. - В над-  

заг. - И-нт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.  

OCR: VV:Lab dek 1998  

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ 1884 ГОДА  

Нижеследующие главы представляют собой в известной мере выполнение  

завещания. Не кто иной, как Карл Маркс собирался изложить результаты  

исследований Моргана в связи с данными своего - в известных пределах я могу  

сказать нашего - материалистического изучения истории и только таким  

образом выяснить все их значение. Ведь Морган в Америке по-своему вновь  

открыл материалистическое понимание истории, открытое Марксом сорок лет  

тому назад, и, руководствуясь им, пришел, при сопоставлении варварства и  

цивилизации, в главных пунктах к тем же результатам, что и Маркс. И подобно  

тому как присяжные экономисты Германии годами столь же усердно списывали  

"Капитал", сколь упорно замалчивали его, точно так же и представители  

"доисторической" науки в Англии поступали с "Древним обществом" Моргана  

["Ancient Society, or Researches in the Lines of Human Progress from  

Savagery through Barbarism to Civilization". By Lewis H. Morgan. London,  

Macmillan and Co., 1877 [Льюис Г. Морган. "Древнее общество, или  

исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к  

цивилизации". Лондон, Макмиллан и КШ, 1877]. Книга напечатана в Америке, и  

в Лондоне достать ее чрезвычайно трудно. Автор умер несколько лет тому  

назад]. Моя работа может лишь в слабой степени заменить то, что уж не  

суждено было выполнить моему покойному другу. Но в моем распоряжении  

имеются среди его подробных выписок из Моргана [См.: Маркс К. Конспект  

книги Льюиса Г. Моргана "Древнее общество" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е  

изд., т. 45, с. 227-372). Ред.] критические замечания, которые я, в той  

мере, в какой это относится к теме, воспроизвожу здесь.  

Согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в  

истории является в конечном счете производство и воспроизводство  

непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С  

одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды,  

жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого  

человека, продолжение рода. Общественные порядки, при которых живут люди  

определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаютс  

обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с  

другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его  

продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляетс  

зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой,  

основанной на родовых связях структуры общества все больше и больше  

развивается производительность труда, а вместе с ней - частна  

собственность и обмен, имущественные различия, возможность пользоватьс  

чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий: новые  

социальные элементы, которые в течение поколений стараются приспособить  

старый общественный строй к новым условиям, пока, наконец, несовместимость  

того и другого не приводит к полному перевороту. Старое общество,  

покоящееся на родовых объединениях, взрывается в результате столкновени  

новообразовавшихся общественных классов; его место заступает новое  

общество, организованное в государство, низшими звеньями которого являютс  

уже не родовые, а территориальные объединения,- общество, в котором  

семейный строй полностью подчинен отношениям собственности и в котором  

отныне свободно развертываются классовые противоречия и классовая борьба,  

составляющие содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени.  

Великая заслуга Моргана состоит в том, что он открыл и восстановил в  

главных чертах эту доисторическую основу нашей писаной истории и в родовых  

связях североамериканских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе  

неразрешимым загадкам древней греческой, римской и германской истории. Его  

сочинение - труд не одного дня. Около сорока лет работал он над своим  

материалом, пока не овладел им вполне. Но зато и книга его - одно из  

немногих произведений нашего времени, составляющих эпоху.  

В нижеследующем изложении читатель в общем и целом легко отличит, что  

принадлежит Моргану и что добавил я. В исторических разделах о Греции и  

Риме я не ограничился данными Моргана и добавил то, что находилось в моем  

распоряжении. Разделы о кельтах и германцах в основном принадлежат мне;  

Морган располагал тут материалами почти только из вторых рук, а о германцах  

- кроме Тацита - лишь низкопробными либеральными фальсификациями г-на  

Фирмана. Экономические обоснования, которые были достаточны для целей,  

поставленных Морганом, но для моих целей совершенно недостаточны, все  

заново переработаны мной. Наконец, само собой разумеется, я отвечаю за все  

те выводы, которые сделаны без прямых ссылок на Моргана.  

Написано около 26 мая 1884 г.  

Напечатано в книге: F. Engels. "Der Ursprung der Familie, des  

Privateigent-hums und des Staats". Hottingen Zurich, 1884  

Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 21,  

с. 25-27  

ПРЕДИСЛОВИЕ  

К ЧЕТВЕРТОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ 1891 ГОДА  

К ИСТОРИИ ПЕРВОБЫТНОЙ СЕМЬИ  

(БАХОФЕН, МАКЛЕННАН, МОРГАН) 137  

Предыдущие издания этой книги, выходившие большими тиражами, целиком  

разошлись почти полгода тому назад, и издатель [ - И. Диц. Ред.] давно уже  

просил меня подготовить новое. Более неотложные работы до сих пор мешали  

мне это сделать. Со времени выхода в свет первого издания прошло семь лет,  

и за эти годы в изучении первобытных форм семьи достигнуты большие успехи.  

Поэтому необходимо было сделать здесь тщательные исправления и дополнения,  

тем более, что предполагаемое печатание настоящего текста со стереотипа  

лишит меня на некоторое время возможности вносить дальнейшие изменения [В  

тексте, опубликованном в журнале "Die Neue Zeit", конец этой фразы после  

слов "тем более, что" дан в следующей редакции: "новое издание должно выйти  

большим тиражом, обычным теперь в немецкой социалистической литературе, но  

все еще крайне редким для немецких книгоиздательств". Ред.].  

Итак, я внимательно пересмотрел весь текст и сделал ряд добавлений, в  

которых, надеюсь, в достаточной мере учтено нынешнее состояние науки. Далее  

я даю ниже в этом предисловии краткий обзор развития взглядов на историю  

семьи от Бахофена до Моргана; я делаю это главным образом потому, что  

шовинистически настроенная английская школа первобытной истории по-прежнему  

делает все возможное, чтобы замолчать переворот во взглядах на первобытную  

историю, произведенный открытиями Моргана, нисколько не стесняясь, однако,  

при этом присваивать себе полученные Морганом результаты. Да и в других  

странах кое-где слишком усердно следуют этому английскому примеру.  

Моя работа была переведена на различные иностранные языки. Прежде  

всего на итальянский: "Происхождение семьи, частной собственности и  

государства", в просмотренном автором переводе Паскуале Мартиньетти,  

Беневенто, 1885. Затем на румынский: "Происхождение семьи, частной  

собственности и государства", перевод Иона Надежде; опубликовано в ясском  

журнале "Contemporanul" 138 с сентября 1885 по май 1886 года. Далее - на  

датский: "Происхождение семьи, частной собственности и государства",  

издание, подготовленное Герсоном Триром. Копенгаген, 1888; французский  

перевод Анри Раве, сделанный с настоящего немецкого издания, находится в  

печати.  

* * *  

До начала шестидесятых годов об истории семьи не могло быть и речи.  

Историческая наука в этой области целиком еще находилась под влиянием  

Пятикнижия Моисея. Патриархальную форму семьи, изображенную там подробнее,  

чем где бы то ни было, не только безоговорочно считали самой древней  

формой, но и отождествляли - за исключением многоженства - с современной  

буржуазной семьей, так что семья, собственно говоря, вообще не переживала,  

якобы, никакого исторического развития; самое большее допускалось, что в  

первобытные времена мог существовать период неупорядоченных половых  

отношений.- Правда, кроме единобрачия было известно еще восточное  

многоженство и индийско-тибетское многомужество; но эти три формы нельз  

было расположить в исторической последовательности, и они фигурировали  

рядом друг с другом без всякой взаимной связи. Что у отдельных народов  

древнего мира, как и у некоторых еще существующих дикарей, происхождение  

считалось не по отцу, а по матери, так что женская линия признавалась  

единственно имеющей значение; что у многих современных народов воспрещаютс  

браки внутри определенных, более или менее крупных, групп, в то время еще  

обстоятельно не исследованных, и что этот обычай встречается во всех частях  

света,- эти факты были, правда, известны, и такого рода примеров  

накапливалось все больше. Но как к ним подойти, никто не знал, и даже еще в  

"Исследованиях первобытной истории человечества и т. д." Э. Б. Тэйлора  

(1865) они фигурируют просто как "странные обычаи" наряду с действующим у  

некоторых дикарей запрещением прикасаться к горящему дереву железным  

орудием и тому подобными религиозными пустяками.  

Изучение истории семьи начинается с 1861 г., когда вышла в свет работа  

Бахофена "Материнское право". Автор выдвинул в этой работе следующие  

положения: 1) у людей первоначально существовали ничем не ограниченные  

половые отношения, которые он обозначает неудачным выражением "гетеризм";  

2) такие отношения исключают всякую возможность достоверно установить отца,  

и поэтому происхождение можно было определять лишь по женской линии -  

согласно материнскому праву,- как первоначально это и было у всех народов  

древности; 3) вследствие этого женщины как матери, как единственные  

достоверно известные родители молодого поколения пользовались высокой  

степенью уважения и почета, доходившей, по мнению Бахофена, до полного  

господства женщин (гинекократии); 4) переход к единобрачию, при котором  

женщина принадлежала исключительно одному мужчине, таил в себе нарушение  

древнейшей религиозной заповеди (то есть фактически нарушение исконного  

права остальных мужчин на эту женщину), нарушение, которое требовало  

искупления или допускалось при условии выкупа, состоявшего в том, что  

женщина в течение определенного времени должна была отдаваться посторонним.  

Доказательства этих положений Бахофен находит в многочисленных, с  

исключительной тщательностью собранных цитатах из классической литературы  

древности. Развитие от "гетеризма" к моногамии и от материнского права к  

отцовскому происходит, по его мнению,- в частности у греков,- вследствие  

дальнейшего развития религиозных представлений, вследствие водворения новых  

божеств, представителей новых воззрений, в традиционную группу богов,  

олицетворявшую старые взгляды, так что последние все более и более  

оттесняются на задний план первыми. Таким образом, не развитие  

действительных условий жизни людей, а религиозное отражение этих условий в  

головах тех же людей вызвало, по Бахофену, исторические изменения во  

взаимном общественном положении мужчины и женщины. В соответствии с этим  

Бахофен толкует "Орестею" Эсхила как драматическое изображение борьбы между  

гибнущим материнским правом и возникающим в героическую эпоху и побеждающим  

отцовским правом. Ради своего любовника, Эгиста, Клитемнестра убила своего  

супруга Агамемнона, вернувшегося с Троянской войны; но Орест, сын ее и  

Агамемнона, мстит за убийство отца, убивая свою мать. За это его преследуют  

Эринии, демонические охранительницы материнского права, по которому  

убийство матери - тягчайшее, ничем не искупимое преступление. Но Аполлон,  

который через своего оракула побудил Ореста совершить это дело, и Афина,  

которую призывают в качестве судьи,- оба божества, представляющие здесь  

новый порядок, основанный на отцовском праве,- защищают Ореста; Афина  

выслушивает обе стороны. Весь предмет спора сжато выражен в дебатах,  

происходящих между Орестом и Эриниями. Орест ссылается на то, что  

Клитемнестра совершила двойное злодеяние, убив своего супруга и вместе с  

тем его отца. Почему же Эринии преследуют его, а не преследовали ее,  

гораздо более виновную? Ответ поразителен:  

"С мужем, ею убитым, она в кровном родстве не была"  

[Эсхил. Орестея. Эвмениды. Ред.]  

Убийство человека, не состоящего в кровном родстве, даже когда он муж  

убившей его женщины, может быть искуплено, Эринии оно нисколько не  

касается; их дело - преследовать убийство лишь среди родственников по  

крови, и тут, согласно материнскому праву, тягчайшим и ничем не искупимым  

является убийство матери. Но вот в роли защитника Ореста выступает Аполлон;  

Афина ставит вопрос на голосование членов ареопага - афинских присяжных;  

голоса делятся поровну - за оправдание и за осуждение; тогда Афина как  

председательница подает свой голос за Ореста и объявляет его оправданным.  

Отцовское право одержало победу над материнским, "боги младшего поколения",  

как называют их сами Эринии, побеждают Эринии, и в конце концов последние  

тоже соглашаются взять на себя новые обязанности, перейдя на службу новому  

порядку.  

Это новое, но совершенно правильное толкование "Орестеи" представляет  

собой одно из прекраснейших и лучших мест во всей книге Бахофена, но оно в  

то же время доказывает, что Бахофен по меньшей мере так же верит в Эринии,  

Аполлона и Афину, как в свое время Эсхил; а именно - он верит, что они в  

греческую героическую эпоху совершили чудо: ниспровергли материнское право,  

заменив его отцовским. Ясно, что подобное воззрение, по которому религи  

имеет значение решающего рычага мировой истории, сводится в конечном счете  

к чистейшему мистицизму. Поэтому проштудировать книгу Бахофена - толстый  

том большого формата - работа трудная и далеко не всегда благодарная. Но  

все это не умаляет его заслуги как исследователя, проложившего новый путь;  

он первый вместо фраз о неведомом первобытном состоянии с неупорядоченными  

половыми отношениями представил доказательство наличия в классической  

литературе древности множества подтверждений того, что у греков и у  

азиатских народов действительно существовало до единобрачия такое  

состояние, когда, нисколько не нарушая обычая, не только мужчина вступал в  

половые отношения с несколькими женщинами, но и женщина - с несколькими  

мужчинами; он доказал, что при своем исчезновении обычаи этот оставил после  

себя след в виде необходимости для женщины выкупать право на единобрачие  

ценой ограниченной определенными рамками обязанности отдаваться посторонним  

мужчинам; что поэтому происхождение могло первоначально считаться только по  

женской линии - от матери к матери; что это исключительное значение женской  

линии долго сохранялось еще и в период единобрачия, когда отцовство  

сделалось достоверным, или во всяком случае стало признаваться; что,