Арриан. ОСНОВАНИЯ СТОИЦИЗМА

Санкт-Петербург, 1888

"Основания стоицизма" – компиляция из лучших мест философских произведений Эпиктета, сделанная, по словам Симплиция, известным учеником Эпиктета, Аррианом. Лучшим изданием Эпиктета остается до сих пор издание Schweighuser'а, Leiрzig, 1799-1800 г., в 6 т., принятое в основание нашего перевода. Только некоторые места переведены по тексту издания Dubner'а (Paris. Ed. II. 1877. Collect. Didot, вместе с Антонином, Теофрастом и др.).

I

Все в мире или в нашей власти, или нет. Нам подчинены наши мнения, страсти, любовь и ненависть. Короче, все зависящее от нас. Но не в нашей воли наше физическое состояние, имущественный ценз, наша репутация, высшие должности, вообще не зависящее от нас.

II

Все находящееся в нашем распоряжении свободно от природы, никому не подчинено, вольно. Независимое от нас – ничтожно, низменно, непостоянно, не верно.

III

Не забудь же: если ты станешь видеть в низменном – облагораживающее душу, в чужом – свое собственное, ты встретишь затруднения, будешь грустить, беспокоиться, роптать на богов и людей. Но раз станешь считать своим только свое, чужое – как и в действительности, – чужим, то никто никогда не будет насиловать твоих желаний, ни в ком ты не встретишь противодействия, ни к кому не обратишься с бранью или укором, все станешь ты делать охотно. Никто не оскорбит тебя, ты не наживешь себе врагов, словом, не потерпишь ни малейшего вреда.

IV

Желая подняться на высоту счастья, помни, тебе нельзя относиться небрежно к своей задаче. Тебе придется навсегда проститься с одним, на время забыть другое. Но если ты захочешь, кроме того, власти и богатства, устремясь к первому, ты, быть может, не достигнешь последнего. Во всяком случае, ты не поймешь истинной свободы и счастья.

V

Каждую блестящую фантазию старайся отдалять от себя словами: ты – обманчивая фантазия. Затем подвергни ее критике, применяя данные тебе правила, в особенности первое – в зависимости ли от нас ее осуществление или нет. Если она принадлежит к классу понятий, осуществить которые мы не в состоянии, – скажи: это меня не касается.

VI

Помни, любовь сулит нам обладание предметом нашей любви, ненависть – обещает удалять нас от предмета нашей ненависти. Не получивший желаемого заслуживает сострадания, но испытавший то, чего избегал, – несчастлив. Следовательно, если ты будешь уклоняться лишь от того, осуществление чего зависит от тебя, но несовместимо с понятиями о чести, – ты не испытаешь того, от чего бежишь. Но если хочешь уберечься от болезни, нищеты или смерти, – не спасешься от несчастья.

VII

Итак, не питай ненависти ко всему, что осуществить мы не в состоянии, и перенеси ее на то, что подвластно нам, но несовместимо с понятиями о чести. От своих же желании отрешись на время совершенно: твое стремление достичь чего-либо, что не в нашей воле, непременно кончится неудачей. О том же, что в нашей власти, стремление к чему заслуживало бы похвалы, ты еще не имеешь понятия. Поступай единственно согласно своим влечениям или ненависти, но без глубины чувства, с разбором и самообладанием.

VIII

Обо всем, что радует твой взор, необходимо для ежедневного употребления или дорого тебе, не забудь составить здравый критерий, начиная с самого обыкновенного. Любишь ты горшок, говори: я люблю горшок. Разобьешь его – ты не пожалеешь о нем. Целуя своего ребенка или жену, скажи: я целую человека. Умрут они – ты спокойно встретишь их смерть.

IX

Решаясь исполнить известное дело, нарисуй себе обстановку, при которой оно происходит. Отправляясь в баню, представь себе, что происходит в бане – здесь брызгаются водой, толкаются, ругаются, воруют. Насколько спокойнее пойдешь ты на дело, если сейчас же скажешь себе: я намерен вымыться и в тоже время не хочу насиловать своей свободной от природы воли. Держись этого правила при всяком деле. Так, если кто помешает тебе вымыться, скажи: я желал не только вымыться, но и не насиловать своей свободной от природы воли, но раз я рассержусь на происшедшее – я не останусь верен себе.

X

Не вещи путают людей, но мнения о вещах. В смерти, например, нет ничего страшного, – так думал и Сократ, – страшно мнение, представляющее смерть страшной. Итак, когда вы встретитесь с затруднениями, испытаете беспокойство и горе, – вините в них не других, а самих себя. Вернее, свои мнения. Винит других в своих несчастиях глупец, самого себя – человек, сделавший умственно шаг вперед. Ни других, ни самого себя – философ.

XI

Не гордись чужим преимуществом Если бы конь похвастался: "Я красив", было бы сносно. Но если ты говоришь заносчиво: "У меня отличный конь", знай, ты хвалишься красивым конем. Что же твоя собственность? Ум. Раз ты станешь здраво управлять своими мыслями, – твоя гордость будет основательна: тогда ты станешь гордиться своим собственным добром.

XII

Как во время плавания, когда корабль кинет якорь, и ты, сойдя с него запастись водой, поднимешь мимоходом раковину или морскую луковицу – тебе следует думать о корабле и поминутно прислушиваться, не зовет ли тебя шкипер, и если он позовет, – бросить всю свою ношу. Или тебя свяжут и, как овцу, кинут в трюм. Так и в жизни, если место луковицы и раковины заменяют жена или ребенок, – не тронь их. Но если тебя позовет шкипер, брось все и без оглядки беги к кораблю. Если же ты стар, – не уходи далеко от корабля. Или, если тебя позовут, – ты выбьешься из сил. [1]

XIII

Не требуй, чтобы дела делались по твоей воле. Желай, чтобы дела шли своим чередом, и проживешь счастливо.

XIV

Болезнь связывает тело, но не волю, если только она не хочет этого сама. Хромота мешает ноге, но не воле. Придерживайся этого правила всегда в жизни, – ты убедишься, что связать можно чужую волю, а не твою.

XV

Что бы ни представилось твоим глазам, не забудь спросить себя, чем можешь ты спастись от искушения. Заметишь ты красавца или красавицу – противопоставь им воздержание; возложат на тебя трудное дело – вооружись терпением; бранят тебя – не отвечай на брань. Ты привыкнешь, таким образом, господствовать над страстями.

XVI

Ни о чем никогда не говори: "Я потерял это", но: "Я отдал обратно". Умрет у тебя ребенок – ты отдал его обратно; умерла жена – ты возвратил ее. Отняли у тебя землю – значит, и ее ты отдал обратно. Но кто отнял ее – негодяй... Что тебе за дело, через кого собственник потребовал ее у тебя обратно? Но, пока она в твоих руках, смотри на нее, как на чужое, как путешественники – на гостиницу.

XVII

Задаваясь целью совершенствоваться нравственно, выкинь из своей головы подобные доводы: "Если я буду поступаться своими интересами, я останусь без куска хлеба; если не стану наказывать раба – из него выйдет негодяй. Лучше умереть с голоду, не зная печали и страха, чем жить, не имея покоя в богатстве". Лучше быть рабу негодяем, чем тебе – несчастным.

XVIII

Итак, начни с малого: пролили у тебя масло, украли вино – рассчитай, во столько ценишь ты свое самообладание, во столько спокойствие. Даром не дают ничего. Когда же ты зовешь раба, подумай, что он, быть может, не слышит тебя, а если и слышит, то не желает исполнить твоих приказаний. Однако не спускай ему многого, или он будет распоряжаться твоим спокойствием.

XIX

Хочешь ты сделать умственно шаг вперед – мирись за свое отношение к материальным благам с именем глупца и безумца. Выдавай себя ничего не знающим. Удостоят тебя вниманием – не доверяй себе. Знай, трудно и не злоупотреблять своей волей, и не придавать значения материальным выгодам. Безусловно необходимо иметь в виду одно, удаляться – от другого.

XX

Глуп ты, если желаешь, чтобы твои дети, жена и друзья не умирали никогда – ты хочешь, чтобы тебе подчинялось от тебя не зависящее, чужое было твоим. Не умен также ты, раз требуешь, чтобы твой раб не провинился перед тобой: ты желаешь, чтобы негодяй был не негодяем, а кем-нибудь иным. Но если ты требуешь возможного, – твое желание не останется бесплодным. Стремись же к осуществимому.

XXI

Все у ног того, в чьей воле взять ему нравящееся или отказаться от того, к чему он равнодушен. Вот почему желающий независимости не должен ни завидовать ничему чужому, ни брезговать им. Или ему придется насиловать свою волю.

XXII

Помни, в жизни веди себя, как на обеде: подали тебе блюдо, – протяни руку и вежливо возьми кусок. Обходят тебя, – сиди на месте. Не дошла до тебя очередь, – не выказывай раньше своего аппетита, жди, нова подойдут к тебе. Рассуждай так и относительно своих детей, жены, высших должностей, и настанет время, когда боги удостоят тебя чести разделить с ними их стол. Если же ты не возьмешь, с презрением отвернешься даже от того, что тебе предложили, – ты будешь не только сидеть за трапезой богов, но и царствовать с ними. За такие поступки Диоген, Гераклит [2] и им подобные заслуженно назывались необыкновенными людьми в устах их знавших.

XXIII

Когда увидишь кого-нибудь в горьких слезах из-за отъезда его сына или потери состояния, – старайся не поддаваться охватившему тебя чувству, что он действительно несчастлив из-за неудачи в материальном отношении. Нет, ты немедленно скажи себе: "Не происшедший с ним случай причина его горя, – другие из-за этого не вешают головы, – но его мнение о нем". Однако тотчас обратись к нему со словом участия, даже, если можешь, заплачь с ним, но остерегайся заплакать в глубине сердца.

XXIV

Не забудь, ты – актер и играешь в пьесе роль, назначенную автором. Коротка пьеса – коротка и роль, длинна – длинна и она. Даст он тебе роль нищего, – старайся вернее создать его тип, как и тип калеки, высшего правительственного лица или частного человека. Безукоризненно исполнять свои роли – твоя обязанность, распределять их – другого.

XXV

Каркнет ворон не к добру, – не поддавайся первому впечатлению, но сейчас же хладнокровно обсуди дело и скажи: "Несчастье грозит не мне, но или моему телу, моему состоянию, моей репутации, детям или жене. Для меня, раз я захочу, все приметы будут счастливы. От меня зависит обратить любую из них в свою пользу".

XXVI

Непобедим останешься ты, если не вступишь в борьбу, где счастливый исход не в твоей власти.

Не завидуй необдуманно встретившемуся с тобой сановнику, лицу влиятельному, но пользующемуся уважением. Раз истинное счастье не в нашей воли, – ни зависть, ни ревность не найдут в нас места. Ты сам захочешь быть полководцем, а не сенатором, не консулом, но человеком свободным. Но к свободе один путь – презрение того, что не в нашей власти.

XXVII

Помни, оскорбляет не тот, кто бранит или бьет других, но мнение о нем, как об оскорбляющем. Следовательно, если кто рассердит тебя, будь уверен, тебя вывело из терпения твое мнение. Не поддавайся же, прежде всего, первому впечатлению. Раз ты сбережешь время, – ты на досуге легче привыкнешь владеть собой.

XXVIII

Жди ежедневно смерти, изгнания, всего "ужасного". В особенности смерти, и чисты будут твои мысли, и ничто слишком не привяжет тебя к себе.

XXIX

Думаешь ты посвятить себя изучению философии, – немедленно приготовься выслушать на свой счет тысячи насмешек и острот вроде: "К нам упал с неба философ!" или: "С чего это он насупил на нас свои брови?" Но ты не морщи лба, а с жаром отдайся изучению того, в чем видишь высшее благо, как будто сам Бог дал тебе это призвание. Не забудь, если ты не изменишь себе, – прежние насмешники станут после относиться к тебе с уважением, сробеешь пред ними – осмеют вдвойне.

XXX

Если ты, рано или поздно, займешься своей внешностью из желания понравиться другому, – знай, ты проиграл с духовной своей стороны. Довольствуйся одним – ты философ. Если же ты намерен слыть им у других, – признай им себя в своем мнении. Это ты можешь.

XXXI

Не унывай, если тебе придут в голову следующие мысли: "Я проживу жизнь без уважения, не известный никому". Если лишение уважения – зло, – другой не в состоянии ни сделать тебе зла, ни опозорить тебя. Или от тебя зависит достичь высших должностей или быть приглашенным к обеду? Нет. Где же здесь "лишение уважения"? И может ли не значить ничего человек, который в состоянии показать себя и снискать себе величайшее уважение своими суждениями в области тех лишь понятий, реализовать которые в его власти?

Но твои друзья останутся без помощи... Что понимаешь ты под словами "без помощи?" Ты не дашь им нескольких грошей, не выхлопочешь им звания римских граждан? Кто же сказал тебе, что все это в нашей воле, а не зависит от других? И притом, кто может дать, сам ничего не имея? Достань, говорят, и поделись с нами.

Если вы покажете способ нажить, сохранив стыд, честь и благородную гордость, – я составлю себе состояние. Но если вы хотите потери истинных, принадлежащих мне благ ценою приобретения вами призрачных, – подумайте, как вы несправедливы и глупы. Что дороже для вас – деньги или друг верный и скромный? Помогите же скорей мне сберечь мои блага и не заставляйте меня делать того, что влечет за собой их потерю.

Но, скажешь ты, я не принесу посильной пользы родине... Опять спрошу тебя: как понимать выражение "польза?" Ты не выстроишь ей портиков и бань? Что ж! Оружейный мастер не поставляет ей сапог, сапожник – орудия. Достаточно каждому исполнять свой долг. Но если ты воспитаешь чужого тебе человека честным и скромным гражданином, – принесешь ты пользу родине? Да. Значит, полезным можешь быть и ты.

Какое же место, спросишь ты, занять мне в государстве? Любое, которое не опасно твоей чести или совести. Но раз ты, желая служить ему, утратишь их, – что извлечет оно из твоей наглости и забвения долга?

XXXII

Оказали тебе мало внимания, в сравнении с другими, на обеде или утреннем визите, не пригласили на совет? Если это счастье, – радуйся чужому счастью, несчастье – не печалься, если оно миновало тебя. Помни, неодинаковое стремление к достижению независящего от нас не могло дать и одинаковых результатов.

Мыслимо ли добиться одного и того же человеку, не обивающему порогов сиятельных господ, и тому, кто знает, как отворяются чужие двери? Кто не ходит сзади их и кто волочится за их хвостом; кто не льстит им и кто рассыпается в любезностях? Ты, следовательно, будешь несправедлив и не в меру взыскателен, если, не платя стоимости товара, рассчитываешь брать его даром...

Сколько стоит, например, пучок салата? Положим, обол. [3] Значит, кто даст обол – получит салат. Ты не заплатил – и не получишь. Но не считай себя беднее в сравнении с купившим его: у него салат, у тебя – не истраченный обол.

Так рассуждай и здесь. Не пригласили тебя к обеду? Следовательно, ты не уплатил хозяину стоимости обеда. Обед же свой он продает ценой лести, ценой выгибания спины. Раз цена выгодна для тебя – отдай деньги, но если ты хочешь сберечь одно и не выпустить из рук другого, – ты слишком жаден и глуп.

Значит, за неприглашение тебя к обеду ты не удовлетворен ничем? Нет, тебе не пришлось хвалить против своего желания и выносить пытки от дерзких взглядов барской дворни.

XXXIII

В сходстве мнений виден закон природы. Если, например, чужой раб разобьет чашку, – всякий тотчас скажет: "Это не редкость". Но не забудь: когда разобьют и твое, – будь таким же, каким был, когда разбили чужую собственность. Тот же метод рассуждения применяй и к более важному. Умер ребенок или жена другого, – каждый говорит: "Они были хорошие люди". А умрет кто из его близких, сейчас же вскрикивает: "Боже мой, как я несчастен!" Хотя ему следовало бы помнить, какое впечатление произвел на него подобный случай с другими.

XXXIV

Как цель ставят не для того, чтобы не попадать в нее, так и зло в мире не для того, чтобы мы не грешили. [4]

XXXV

Если бы твое тело продали первому встречному, ты стал, бы сердиться. Неужели же краска стыда не выступит на твоем лице, раз ты продашь первому встречному свою душу, чтобы она волновалась и грустила, когда тебя будут оскорблять?

XXXVI

Во всяком деле подумай о его начале и результатах и тогда только принимайся за него. Или с жаром взявшись за него, но не взвесив в уме его последствий, ты при встрече с непреодолимыми затруднениями со стыдом отступишься от него.

Ты ищешь победы на Олимпийских играх? О, я согласен с тобой, – это подвиг. Но подумай о начале и результатах. И за дело. Тебе необходимо исполнять правила – соблюдать диету, не есть сладкого, в жар и холод непременно заниматься в определенные часы гимнастикой, не пить холодного и вина, когда тебе вздумается... Короче, довериться руководителю состязаний, как врачу. Далее, во время игр, тебя осыпят песком; ты можешь сломать руку, вывихнуть ногу; ты наглотаешься пыли, можешь получить удар хлыстом и в конце концов... остаться побежденным.

Подумай об этом, и если у тебя не остыла охота, – выступай в роли атлета, или ты станешь походить на малых детей, которые сегодня представляют бойцов, послезавтра – трубачей и переходят потом к театральным пьесам. Так и ты: сегодня – атлет, завтра – гладиатор, послезавтра ритор и наконец – философ, а в общем – ничто. Как обезьяна перенимает все виденное, так и один предмет твоей любви сменяет другой: ты за все взялся необдуманно, без критического отношения, с завязанными глазами, следуя бессознательному влечению.

Так некоторые, увидав философа и услышав, что кто-либо говорит так, как говорит Евфрат, – хотя кто сравнится с ним даром слова? – изъявляют и сами желание сделаться философами.

Друг мой, вникни сначала в суть дела, затем подумай, хватит ли у тебя физических сил для его исполнения? Ты намерен выступить на арену в пентатле или борьбе? Посмотри на свои руки, бедра и ноги, – у каждого свое призвание.

Или ты воображаешь, что, наметив себе эту цель, ты можешь есть и пить по своему желанию, любить одно, выражать антипатию к другому? Ты должен не досыпать ночей, не знать отдыха, бросить семью, терпеть презрительные взгляды от последнего раба, насмешки прохожих, отказаться от всего: от доброго имени, высших должностей, звания судьи, вообще, от самой пустой общественной должности. Подумай, стоит ли менять на это свое бесстрастие, свободу, душевный мир? Если нет – не меняй. Или ты, как малые дети, сегодня будешь философом, завтра откупщиком, далее ритором и наконец прокуратором императора. Эти понятия несовместимы: тебе надо быть одним из двух – или личностью положительной, или негодяем; или работать над своим нравственным совершенствованием, или заботиться о материальных выгодах; жить или для своей души, или для мира... Словом, быть или философом, или простым смертным.

XXXVII

Известные отношения в жизни налагают обыкновенно на нас известные обязанности. У тебя есть отец, – заботься о нем, уступай ему во всем, терпи от него брань, побои. Но отец твой негодяй... Неужели же природа должна была дать тебе хорошего отца? Нет, она должна была дать тебе отца. Тебя обижает брат, но ты не забывай своих отношений к нему и не подражай ему, – поступай, следуя голосу совести и не изменяя своим убеждениям: никто не обидит тебя против твоей воли. Тогда лишь обидят тебя, когда ты сочтешь себя обиженным. Если ты привыкнешь обращать внимание на свои отношения в жизни, – ты исполнишь обязанности соседа, гражданина и полководца.

XXXVIII

В религиозном отношении знай: главное – иметь здравые представления о бытии богов и их прекрасном, мудром управлении вселенной.

Повинуйся им, мирись со всем происходящим, без ропота следуй воле Провидения, – и не заропщешь на богов и не обвинишь их в невнимании к тебе.

Этого ты достигнешь, только считая добром и злом то, что не в нашей власти, и перенося это понятие лишь на то, что не зависит от нас. Когда ты станешь видеть добро или зло в первом, ты, не получив желаемого или, испытав то, чего избегал, будешь непременно обвинять и ненавидеть виновников своей неудачи. Всякому живому существу врождено бежать и удаляться от предмета и виновника зла и сближаться и любить полезное ему и его причину. Нельзя, следовательно, быть довольным, считая себя оскорбленным тем, в ком видишь виновника оскорбления, как нельзя радоваться самому оскорблению.

Вот почему сын бранит отца, когда последний не дает сыну того, что он считает себе "полезным"; вот почему сделались врагами Полиник и Етеокл, видевшие счастье в короне; вот почему ропщет на богов крестьянин, моряк, купец, мужья, лишившиеся жены и детей... Истинное благо там, где уважение к святыне, вследствие чего человек, разумно старающийся стремиться к чему-либо или удаляться от чего-либо, чтит тем самым святыню.

Как и твои предки, не переставай совершать возлияния, приносить кровные жертвы и первые плоды полей с чистым сердцем, со вниманием и благоговением, не жалея денег, но и не входя в лишние расходы.

XXXIX

Отправляясь к оракулу, помни, ты не знаешь результата своего дела, – ты идешь узнать о нем от жреца-гадателя. Но, если ты философ, – ты знаешь его: если твое дело из числа тех, осуществление которых в вашей воле, – оно, наверное, кончится ни счастливо, ни неудачно.

Итак, не ходи к предсказателю с охотой или с отвращением, не ходи к нему с дрожью, но с уверенностью, что все имеющее случиться – для тебя безразлично, не страшно тебе. Каково бы оно ни было, ты в состоянии обратить его в свою пользу, никто тебе не помешает. Иди же смело к оракулу, как к советнику. Когда затем он даст тебе известный совет, не забудь, к кому обратился ты за советом и кого оскорбишь его неисполнением.

Но за советом к оракулу обращайся, как учил Сократ, исключительно в таких делах, где важен один конец и где нельзя предвидеть будущего ни умом, ни другим каким-либо способом. Не спрашивай например оракула, разделят ли тебя опасности с другом или отечеством: если гадатель объявит тебе о неблагоприятных результатах жертвоприношения, – ясно, тебя ждет смерть, увечье или ссылка. Тем не менее, рассудок внушает тебе помочь в нужде другу и отчизне. Слушайся же знаменитого оракула дельфийского, – он изгнал из своего храма труса, бросившего своего умерщвляемого друга. [5]

XL

Выработай себе известный тип, избери свой идеал, и веди себя по его примеру и дома, и в обществе.

XLI

Старайся чаще молчать, или говори необходимое, но кратко. Только изредка, в исключительных случаях, вступай в разговор, но не пускайся в рассуждения о пустяках: об играх гладиаторов, скачках, представлениях атлетов, кушаньях и напитках – любимых темах разговоров. Главным же образом не задевай личностей, не ругай, не брани их, не проводи между ними параллели.

XLII

В кружке знакомых старайся перевести своим разговором беседу на тему, не оскорбляющую нравственного чувства, в незнакомом тебе обществе – молчи.

XLIII

Не клянись, если в состоянии, никогда. Отказывайся, по возможности, приносить присягу.

XLIV

Не смейся много, ни над многим, ни слишком громко.

XLV

Не ходи на обеды к лицам, не разделяющим твоих убеждений или принадлежащим к низшему классу, или, по крайней мере, старайся не перенимать привычек дурного тона. Знай, раз твой товарищ испорчен нравственно, ты невольно сам испортишься в его обществе, хотя бы был чист лично.

XLVI

Будь прост в заботах о своем теле – в пище, питье, платье, квартире, количестве прислуги. О тщеславии и роскоши забудь и думать.

XLVII

С чувственными наслаждениями не знакомься, по возможности, до брака. Лишившись же девственности, будь умерен. Но не презирай и не осуждай людей, знакомых с отношением полов, и не жужжи всем в уши о своей воздержности.

XLVIII

Часто посещать театр нет необходимости. В случае же невозможности не посетить его, не выдавай себя, что тебя внутренне не интересует представление. Короче, будь доволен происходящим, желай победы победителю, и всем останешься доволен. От приветственных восклицаний, свистков или частых мимических телодвижений совершенно воздержись. Выйдя на улицу, не распространяйся о представлении. Это не повлияет благотворно на твое нравственное совершенствование, если ты явно выкажешь свой восторг от театрального представления.

XLIX

Когда тебе показывают человека, плохо отзывающегося о тебе, не оправдывайся, но скажи в ответ: "Хорошо, что он не знает других моих грешков, а то бы он этим не ограничился..."

L

На публичные чтения не ходи без разбора, не подумав. Присутствуя на них, веди себя серьезно, с достоинством, не нагоняя в то же время ни на кого скуки. [6]

LI

Если ты хочешь вступить с сиятельными господами, представь себе, как поступил бы в данном случае Сократ или Зенон.

LII

Отправляясь к аристократу, представь себе, что ты не застанешь его дома, тебе откажут в приеме, стукнут по носу дверью, о тебе не вспомнят. И если при всем этом ты не откажешься от желания сделать визит, – ступай, но не ропщи на то, что случится, и не говори самому себе: "И зачем я пошел?!" Это фраза невежды-материалиста.

LIII

В обществе не говори часто и слишком подробно о своих делах и пережитых неприятностях: не так приятно другим слушать о твоих несчастиях, как тебе вспоминать о своих.

LIV

Не разыгрывай из себя шута. Подобная привычка может легко опошлить тебя и лишить уважения со стороны знакомых.

LV

Не слушай сальностей. В случае чего-либо подобного, сделай рассказчику, если удобно, замечание. Если нет – покажи, по крайней мере, своим молчанием, краской на лице или недовольным видом, свое отвращение к таким разговорам.

LVI

Когда тобой овладела жажда половых наслаждений, старайся, как и всегда, не поддаваться ей. Не приводи в исполнение своего намерения, но посвяти несколько времени на размышление. Вспомни о двух моментах – о самом акте совокупления и наступающей после соития апатии и досаде на самого себя. Сравни с ними чувство радости и самодовольства, охватывающие тебя, когда ты совладал с собой. Но, если тебе представится случай удовлетворить свою похоть, не позволяй себе увлечься ее приятностью, сладостным ощущением, заманчивостью. Нет, ты представь себе, с другой стороны, насколько выше горделивое сознание одержанной тобой трудной победы.

LVII

Если ты делаешь что-нибудь, считая необходимым это сделать, не бойся, если заметят твое дело, хотя бы толпа находила в нем дурные стороны. Если ты поступаешь дурно – не берись за само дело, если хорошо – неужели ты боишься несправедливо осуждающих тебя?

LVIII

Как на прогулке ты стараешься не наступить ногой на гвоздь или не вывихнуть себе ноги, так заботься и о целости лучшей своей части – души. Если бы мы постоянно помнили это, мы осторожнее брались бы за дело.

LIX

Как предложения: "есть день" и "есть ночь" вполне логически правильны, если их произносить раздельно, и не имеют смысла, когда их соединяют вместе, так и на обеде, положив себе больше кушанья в сравнении с другими, ты будешь прав по отношению к нуждам своего желудка, но поступишь неприлично с точки зрения соблюдения вежливости перед гостями. Поэтому на каждом обеде не забудь принимать во внимание не только пользу известных блюд для своего желудка, но и старайся не оскорблять хозяина. [7]

LX

Если ты не по своим силам возьмешься за известную роль, тебя не только ошикают, но ты упустишь из рук и ту, где мог бы иметь успех.

LXI

Мера состояния каждого из нас – тело, как мера ноги – башмак. Если ты станешь держаться этого правила, то будешь бережлив. Но если ты перешагнешь через край – неминуемо свалишься со своего рода крутизны, не имея сил удержаться. Точно так и по отношению к обуви: когда ты начнешь жить на широкую ногу, у тебя явятся сперва башмаки с золотыми украшениями, затем красные и наконец шитые. Стоит раз переступить меру, и твоим прихотям нет границ.

LXII

Жены уже с четырнадцати лет [8] боготворимы мужьями. Видя поэтому, что единственное их занятие – спать с мужьями, они начинают кокетничать. В этом все их надежды. Но им следует внушить, что они могут снискать себе уважение одной скромностью и стыдливостью.

LXIII

Заботы о теле: усиленные занятия гимнастикой, обильное питание, старание больше пить, частые приемы слабительного, злоупотребление половыми наслаждениями – характеризуют глупца. На это надо смотреть, как на второстепенное, а все старания посвятить делу нравственного совершенствования.

LXIV

Когда кто-нибудь оскорбляет тебя словом или делом, не забудь, что он находит свои слова и действия правильными и, вполне естественно, поступает согласно своим взглядам, а не твоим. И если судит не верно – вредит себе. Он ошибается: кто принимает трудную для понимания правду за ложь, от этого страдает не трудная для понимания правда, но не понявший ее. Если ты будешь рассуждать подобным образом, ты спокойно станешь слушать брань. Говори только всякий раз: "Так ему заблагорассудилось"...

LXV

На каждое дело можно смотреть с двух точек зрения: или находить в нем смягчающие обстоятельства, или нет. Если тебя обижает брат, не считай себя обиженным. Вспомни лучше, что он твой брат, товарищ твоего детства. Рассуждая так, ты простишь его.

LXVI

Если кто-то рано моется, не говори, что он поступает дурно, моясь рано. [9] Пьет ли кто много, не говори, что он делает худо, но что он неумеренно пьет. В состоянии ли ты утверждать, что он делает худо, не зная заранее его намерения? Таким образом, тебе не представится случая рассуждать или вполне правильно, или не поняв истины, соглашаться с чужим мнением.

LXVII

Я богаче тебя – следовательно, я лучше тебя; я красноречивее тебя – значит, я лучше тебя... Эти силлогизмы неверны. Следующие, напротив, правильны: я богаче тебя – следовательно мое состояние больше твоего; у меня сравнительно с тобою больший дар слова – значит, мой ораторский талант сильнее твоего. Лично ты – ни богатство, ни красноречие.

LXVIII

Не называй себя философом и не болтай много о вопросах философии в кругу невежд, но исполняй свои правила. Например, не учи за обедом, как нужно есть, но ешь, как требует приличие. Не забывай, Сократ был всегда так скромен, что рекомендовал посетителей, желавших познакомиться через него с философами.

LXIX

Когда в обществе, не усвоившем себе философского взгляда на вещи, заходит речь о предметах философии, возьми себе за правило не раскрывать рта. Ты в большой опасности выблевать тут же свою жвачку... И если тебя обзовут невеждой, и ты не обидишься, знай, что ты начинаешь становиться человеком дела. Как овца не носит с собой травы, чтобы показать пастуху, сколько она ест, но, наевшись никем не замеченною, дает на виду у всех шерсть и молоко, так и ты, усвоив правила философии, показывай невеждам не их, а свои дела.

LXX

Признак и отличительные свойства обыкновенного человека – ждать хорошего или дурного не от самого себя, но извне. Признак и отличительные свойства философа – всего хорошего и дурного он ждет от самого себя.

Отличительные свойства человека, делающего успехи в деле нравственного совершенствования: он никого ни хулит, ни хвалит, ни к кому не обращается с бранью или укором, никогда не говорит о себе, как о человеке что-либо значащем или знающем. Когда связывают его волю или мешают ему – он винит самого себя, а если его хвалят – смеется в душе над рассыпающимся перед ним в любезностях. Бранят – не ищет оправданий. Он ходит как больной, опасаясь сдвинуть с места начавшую срастаться кость, прежде чем она срастется окончательно. Он отрешился от всех желаний. Ненависть же свою перенес исключительно на то, что в нашей власти, но несовместимо с понятиями о чести. Он сдерживает все свои страсти и не обращает внимания на то, что его зовут глупцом или невеждой. Словом, бережется себя, как недруга и опасного человека.

LXXI

Когда кто-нибудь хвастается пониманием сочинений Хризиппа [10] и уменьем объяснять их, скажи самому себе: "Если бы Хризипп не писал темно, этому человеку не пришлось бы ничем хвастаться. В чем моя задача? Изучить природу и жить по ее законам. Спрашиваю, кто постиг тайны? Мне отвечают: "Хризипп", и я обращаюсь к нему. Но я не понимаю его сочинений. Ищу комментатора. Хвалить меня до сих пор не за что. Когда я найду комментатора, мне остается следовать правилам, заключающимся в сочинениях нашего философа – одно лишь это заслуживает похвалы. Если же я стану восхищаться одними объяснениями, разве я не превращусь из философа в грамматика с той лишь только разницей, что вместо Гомера буду толковать Хризиппа? И когда меня попросят: "Познакомь меня с философией Хризиппа", тем сильнее зардеюсь я краскою стыда, что не могу показать сходства своих слов с делами".

LXXII

Если ты привык просто одеваться – не мечтай о себе. Если ты пьешь одну воду – не хвались при всяком удобном случае, что ты пьешь одну воду. И, если ты хочешь приучить себя к тяжелой работе – делай это для себя, не для окружающих. Не обнимай статуи, [11] но если тебя мучит иногда жестокая жажда – возьми в рот холодной воды, выплюнь и не говори никому.

LXXIII

Исполняй данные тебе правила, как законы, и считай себя святотатцем, если преступишь их. На отзывы же о тебе посторонних не обращай внимания – заставить их говорить по своему желанию ты уже не в состоянии.

LXXIV

Скоро ли, наконец, перестанешь ты колебаться: признать себя достойным высшего счастья и не способным преступить ни в чем границы здравого смысла? Тебе даны правила, которые ты должен был принять, и ты их принял. Какого же учителя ждешь ты, чтобы вверить ему дело своего нравственного самосовершенствования? Ты вышел из детей, ты уже взрослый мужчина. И если ты теперь станешь легкомысленно медлить, без конца делать проволочки, назначать день за днем кратчайшим сроком – ты не только незаметно для себя не сделаешь умственно шага вперед, но будешь и жить, и умрешь невеждой.

Начни же, наконец, жить человеком просветленным и нравственно самосовершенствующимся. Все, согласное с твоими взглядами, считай для себя непреложным законом. И если ты встретишь трудное или легкое, благородное или низменное – помни, что с этой минуты настает борьба, что теперь наступили "Олимпийские игры", что медлить дольше нельзя и что в один день, одним делом ты или пожнешь плоды достигнутых тобой успехов, или все потеряешь.

LXXV

Следуя во всем не чужим мнениям – единственно голосу рассудка – Сократ стоял на недосягаемой нравственной высоте. Ты пока еще не Сократ. Избери же Сократа хотя бы своим идеалом в жизни.

LXXVI

Первая и главная часть философии трактует о применении в жизни нравственных правил: например о том, что не следует лгать. Вторая занимается доказательствами: например, почему нельзя лгать. Третья подтверждает и разъясняет предыдущее: например, на каком основании это можно считать доказательством, что вообще называется доказательством, что логично, что не логично, что правильно, что неправильно.

Значит, третья часть дополняет вторую, вторая – первую. Важнее же всех – первая, и на ней следовало бы останавливаться дольше.

Мы поступаем наоборот – занимаемся третьей частью, обращаем все свое внимание на нее, совершенно игнорируя первую. Вот почему мы лжем, хотя отлично знаем доказательства, что лгать нельзя.

LXXVII

Всегда твердо помни следующие изречения:

Веди меня, о Зевс, и ты, Судьба,
Куда вести меня хотите вы.
Беспрекословно я пойду – ведь если б я не захотел
В испуге – идти мне все-таки пришлось бы. [12]

Затем:

Тот, кто безропотно несет свою судьбу,
Философ в наших глазах, чтит заповеди Бога. [13]

Далее:

Дорогой Критон, да будет воля Божья. [14]

Наконец:

Казнить меня Анит и Мелит могут,
повредить мне – никогда. [15]

[1] Корабль – философия, шкипер – судьба. Кто, наслаждаясь земными благами, не слушается голоса рассудка, – с тем поступают, как с рабом: он презирает лучший из даров Творца, гак как каждый человек имеет дурные страсти. См. также объяснения Симплиция. (Comment, in Encрirid. с. VIII. Dubner. р. 34-35).

[2] Знаменитый философ ионийской школы VI века, родом из Эфеса. Здесь Эпиктет имеет в виду главным образом его простой образ жизни.

[3] Медная аттическая монета, несколько более наших четырех копеек.

[4] Одно из труднейших мест. Нeуne в своем издании Manuale (Варшава, 1776 г., р. 86) объясняет его так: Malum in mundo non ita existere, ut quis рlane immunis et intactus eo esse рossit, aut рostulate debeat, ut sibi, cum homo sit, nihil humani, h. nihil adversi, unquam eveniat, т.е. от этой жизни нельзя ждать ничего нечеловеческого – возвышенного и приятного. Другие переводят вторую часть сравнения буквально: "...так и зла в мире не существует. Следовательно, все в природе исходит от доброго начала и является результатом нашего отклонения от намеченной нам цели. Но цель ставят не для того, чтобы не попадали в нее". Почти такое же оптимистическое объяснение предлагает Zeller: "Зло только кажется злом, – в действительности оно имеет лишь хорошую цель".

[5] Эту историю рассказывает Симплиций (Comment in Enchirid. caр. XXII. Dubn р. 111). Двое друзей подверглись на пути в Дельфы нападению разбойников. Пока одного убивали, другой успел спастись. Когда он вошел в дельфийский храм, оракул приказал ему удалиться, как человеку, вероломно покинувшему друга в минуту опасности.

[6] Перед выпуском в свет своего сочинения автор читал его перед народом, в театре, храме Аполлона, на форуме, в садах, банях или публичной библиотеке, и таким образом непосредственно обращался к публике. Этот обычай был введен в начале императорского периода литератором Азинием Полисном и пользовался особым покровительством Августа. Приглашения делались письмами или афишами – объявлениями. Эти recitationes стоили больших расходов, как по найму, так и меблировке помещения для них.

[7] Я беру себе больший кусок сравнительно с другими гостями, которым я и удовлетворю нужду своего желудка, и не возбужу неудовольствия остальных гостей. Тогда как следует понимать раздельно: взяв себе больший кусок, я или удовлетворю нуждам своего желудка, или произведу своим поступком неприятное впечатление на прочих гостей.

[8] Известно, что в южных странах женщина рано достигает половой зрелости.

[9] Мыться рано считалось неприличным. Позже для мытья в банях были установлены часы.

[10] Знаменитый стоик, про которого говорили, что если бы не было Хризиппа, погиб бы стоицизм. Он родился в Тарсе или Солах в Киликии около 282 г. и умер около 203 г. Хризипп был учеником Клеанта или Зенона и преемником первого из них. Он написал 705 сочинений, трудных для понимания, но все они, кроме нескольких отрывков у Плутарха, не дошли до нас.

[11] Особый вид аскетизма древних, состоявший в тот, что совершенно голые фанатики обнимали в холодное время годя мраморные или металлические статуи.

[12] По Симплицию (Comment in Enchirid. с III. Dubner р. 137) – место из потерянного гимна Клеанта.

[13] По Симплицию (Comment in Enchrid. с. Ill Dubner р. 137) – стихи из недошедшей до нас трагедии Еврипида.

[14] Видоизмененные несколько слова Сократа из диалога Платона "Критон" (43 d).

[15] Из "Апологии Сократа" Платона (30 d), но цитировано, очевидно, на память.