Травма (психическая); trauma

Травма (психическая)

Нем.: Trauma. — Франц.: trauma или traumatisme (psychique). — Англ.: trauma. — Исп.: trauma, traumatismo. — Итал.: trauma. — Португ.: trauma, traumatismo.

• Событие в жизни субъекта, вызывающее особенно сильные переживания и неспособность субъекта к адекватной реакции; устойчивые патологические перемены и их последствия в душевной жизни.

В терминах экономики травматизм характеризуется притоком возбуждений, превышающим психическую выносливость субъекта, т. е. способность его психики справиться с этими возбуждениями, обработать их.

• Термины "травма" или "травматизм" издавна использовались в медицине и в хирургии. Слово "травма" восходит к греческому "…", что значит рана, и "…", что значит "пронзать", "протыкать насквозь". Обычно оно означает повреждение кожного покрова в результате внешнего насилия, а также воздействие такого повреждения на организм в целом. Однако нарушение кожного покрова здесь не обязательно: так, например, говорят о "закрытых черепно-мозговых травмах".

Заимствуя это понятие, психоанализ перенес на психологический уровень три присутствующих в нем концептуальных момента, связанных с сильным потрясением, раной, их последствиями для организма в целом.

*

Понятие травмы связано, по Фрейду, с экономическими* представлениями: "Мы называем травмой опыт, предполагающий быстрое и резкое увеличение психического возбуждения, в результате которого все обычные средства его устранения или обработки оказываются недейственными, что приводит к устойчивым нарушениям в энергетической системе" (1а). Приток возбуждений превышает допустимые для психики величины, причем это может быть как одно-единственное событие (сильная эмоция), так и накопление возбуждений, каждое из которых по отдельности переносится легко: принцип постоянства* перестает действовать, поскольку психический аппарат теряет способность к устранению возбуждения.

В работе "По ту сторону принципа удовольствия" (Jenseits des Lustprinzips, 1920) Фрейд предложил для сравнения образ простого отношения между организмом и средой: "простейшая капелька живой субстанции" ограждена от внешних возбуждений предохранительным слоем и другими средствами защиты*, которые пропускают в психику лишь допустимые количества возбуждения. Если этот барьер будет сломан, возникнет травма; тогда задача психического аппарата будет заключаться в том, чтобы мобилизовать все возможные силы для создания противонагрузок* и задержки потоков возбуждения на входе, с тем чтобы восстановить условия, при которых может осуществляться принцип удовольствия.

*

Обычно истоки психоанализа (1890—1897) описывают следующим образом: на уровне теории это осмысление связи между возникновением невроза и пережитыми в прошлом травмами, причем момент возникновения этих травм отодвигался все дальше в прошлое, по мере углубления анализа от взрослого периода в детство; на уровне техники это поиски действенных средств лечения в отреагировании* и психической обработке* травматического опыта. Обычно указывается также, что эта концепция постепенно отошла на задний план.

В тот период, когда психоанализ только складывался, понятие "травма" применялось, прежде всего, к определенному событию личной истории субъекта, субъективная значимость которого определялась вызванными им болезненными аффектами. События не могут быть травмирующими в абсолютном смысле слова — без учета "чувствительности" (Empfanglichkeit) данного субъекта. Для возникновения травмы как таковой (т.е. ситуации, при которой неотреагированный опыт застревает в психике как "инородное тело") нужны и некоторые объективные условия. Конечно, событие может по "самой своей природе" исключать полное отреагирование (например, "невосполнимая потеря любимого человека"). Однако, если не брать крайние случаи, травматическое значение события определяется особыми обстоятельствами: это могут быть психологическое состояние субъекта в момент свершения события ("гипноидное состояние"* Брейера); реальная ситуация — социальные обстоятельства, насущные задачи, не допускающие адекватных реакций или препятствующие им ("сдерживание"); наконец и прежде всего (по Фрейду) — психический конфликт, не позволяющий субъекту включить этот опыт в сознательную часть своей личности ("защита"). Брейер и Фрейд отмечали также, что целый ряд событий, каждое из которых по отдельности не способно вызвать травму, могут вызвать ее в совокупности ("суммирование") (2а).

Общим знаменателем всех этих различных состояний, перечисленных в "Исследованиях истерии" (1895), выступает экономический фактор; последствие травмы — это всегда неспособность психики устранить возбуждения согласно принципу постоянства. Можно было бы установить целую иерархию порождающих травму событий, начиная от тех, чье патогенное воздействие обусловлено их силой и неожиданностью (например, несчастный случай), до событий, действенность которых объясняется лишь их вторжением в уже надломленную психику.

*

То, что Фрейд подчеркнул значимость защитного конфликта в генезисе истерии и "психоневрозов защиты", предполагало не ослабление роли травмы, но усложнение ее теории. Прежде всего, отметим, что мысль о сексуальном характере травмы сложилась в 1895—1897 гг., тогда как изначальная травма была отнесена к допубертатному периоду.

Мы не будем здесь стремиться к цельному и последовательному изложению подхода Фрейда к проблеме взаимосвязи между травмой и защитой, поскольку его взгляды на этиологию психоневрозов постоянно менялись. Во всяком случае, во многих текстах этого периода (3) прямо излагалось или подразумевалось достаточно четкое объяснение того, как и почему травма вызывает в Я не обычную, нормальную защиту против болезненного опыта (например, отвлечение внимания), а "патологическую защиту" на уровне первичного процесса, прообразом которой было для Фрейда вытеснение.

Воздействие травмы предполагает несколько составных элементов и, по меньшей мере, два важнейших события: в первой сцене (или в так называемой сцене соблазнения) взрослый подвергает ребенка сексуальному искушению; во второй сцене (которая имеет место уже в половозрелый период и кажется вполне невинной) возникает по ассоциации воспоминание о первой сцене. Именно это воспоминание о первой сцене вызывает прилив сексуальных возбуждений, прорывающих защиту Я. Хотя Фрейд называет травматической первую сцену, очевидно, что, с экономической точки зрения, это качество приписывается ей лишь в последействии*; иначе говоря, эта сцена становится патогенной лишь как последействующее воспоминание, как повод для внутреннего возбуждения. Это вполне объясняет смысл знаменательного высказывания Фрейда из "Исследований истерии": "...истерики страдают, прежде всего, от воспоминаний" (der Hysterische leidet grosstenteils an Reminiszenzen) (2b).

Одновременно с этим меняется оценка роли внешнего события. Мысль о психической травме, построенной по образцу физической травмы, отходит на задний план, поскольку вторая сцена воздействует не благодаря своей собственной внутренней энергии, но лишь как повод для внутреннего возбуждения. В этом смысле излагаемая здесь концепция Фрейда позволяет думать, что действенность внешних факторов определяется побуждаемым ими фантазированием*, а также приливом возбуждений и влечений, который они порождают. Вместе с тем Фрейд в этот период не ограничивался описанием травмы, при которой внутреннее возбуждение вызвано внешним событием как пусковым механизмом, а не причиной; он стремился связать это событие с предшествующим событием как основой процесса в целом (см.: Соблазнение).

*

В последующий период деятельности Фрейда травма как этиологический фактор уступила место фантазированию и фиксациям на различных либидинальных стадиях. 'Точка зрения травмы", как считал Фрейд, не "отбрасывается" (1b), но включается в более широкую картину наряду с другими факторами, такими, как психосоматические данные и детский анамнез. Травма, вызывающая у взрослого невроз, включается в дополнительные ряды* с предрасполагающими к ней факторами, которые и сами в свою очередь расчленяются на две взаимодополнительные разновидности — эндогенные и экзогенные:

 Этиология невроза = Предрасположенность + Случайное (травматическое) событие в виде определенной фиксации либидо

Сексуальная конституция Событие детства (доисторический фактор)

Отметим, что в этой схеме Фрейда из "Лекций по введению в психоанализ" (Vorlesungen zur Einfuhrung in die Psychoanalyse, 1915— 1917) (1с) понятие травмы обозначает событие, случившееся на второй стадии, а вовсе не детский опыт как опору фиксаций. Это ослабляет одновременно и значение травмы, и ее своеобразие: по сути, роль травмы в возникновении невроза сводится к тому, что Фрейд в других случаях называет фрустрацией* (Versagung).

Итак, значение травматической теории невроза тем самым ослабляется, хотя существование неврозов, связанных с несчастными случаями, особенно военных неврозов, выводит проблему травмы — как проблему клиники травматических неврозов* — на первый план в размышлениях Фрейда.

С теоретической точки зрения, об этом интересе свидетельствует работа "По ту сторону принципа удовольствия". Здесь вновь выдвигается экономическое определение травмы как надлома, приводящее Фрейда к мысли о том, что чрезмерный прилив возбуждения заведомо исключает действие принципа удовольствия*, заставляя психику выполнять свою главную задачу, т.е. связывать возбуждения с целью их последующей разрядки, уже "по ту сторону принципа удовольствия": повторение снов, в которых субъект заново переживает случившееся и вновь попадает в травматическую ситуацию, стремясь в конце концов овладеть ею, Фрейд связывал с феноменом навязчивого повторения*. В более общем смысле вся совокупность клинических явлений, связанных с навязчивым повторением, свидетельствует о том, что принцип удовольствия может осуществляться лишь при соблюдении ряда условий, поэтому травматическое разрушение этих условий порождает не просто нарушение либидинального обмена, но серьезную угрозу целостности субъекта (см.: Связывание).

*

В конечном счете, в теории страха, изложенной в 'Торможении, симптоме, страхе" (Hemmung, Symptom und Angst, 1926), и в обшем — во второй топике, понятие травмы приобретает новое значение, причем на этот раз вне какой-либо связи с травматическим неврозом в собственном смысле слова. Подавая сигнал тревоги*, Я стремится избежать автоматического страха, характерного для травматической ситуации, в которой Я оказывается беспомощным (см.: Беспомощности состояние). Такое понимание исходит из соотнесенности внешней и внутренней опасности: Я подвергается натиску возбуждений и влечений не только изнутри, но и снаружи. Упрощенная модель простейшей капельки возбудимой субстанции из "По ту сторону принципа удовольствия" здесь уже неприменима.

Отметим, наконец, что средоточием опасности Фрейд считал чрезмерное усиление напряжения, возникающее вследствие притока внутренних возбуждений и подлежащее устранению. Именно это, по Фрейду, в конечном счете, и объясняет "травму рождения".

(1) Freud (S.). Vorlesungen zur Einfuhrung in die Psychoanalyse, 1915—1917. — a) G.W, XI, 284; S.E., XVI, 275; франц., 298. — b) Cf. G.W., XI, 285; S.E., XVI, 276; франц., 299. — с) Cf. G.W., XI, 376; S.E., XVI, 362; франц., 389.

(2) Cf. Breuer (J.) и Freud (S.). Uber den psychischen Mechanismus hysterischer Phanomene. Vorlaufige Mitteilung, 1893. — a) Cf. G.W., I, 86—90; S.E., II, 8-11; франц., 5—8. — b) G.W., I, 86; S.E., II, 7; франц., 5.

(3) Ср. прежде всего: Freud (S.). Aus den Anfangen der Psychoanalyse, 1887—1902. Нем., 156—166 и 432—436; англ., 146—155 и 410—414; франц., 129—137 и 363—367.

Лапланш Ж., Понталис Ж.-Б.  Словарь по психоанализу